В течение четырех недель по воскресеньям я делала фотографии, и сегодня, в День Реформации, хочу их вам представить.
Первое, что восхищает любого человека при подходе к нашему собору - элегантность архитектурного решения и внушительный объем здания.
Наш девиз – простота, умеренность и сдержанность. И он в полной мере воплощается в архитектуре.
Автору нашего собора Виктору Коссову удалось удачно соединить модерн, романский стиль и неоготику. Возможно, такое точное прочтение настроения связано с тем, что сам архитектор был лютеранином.
Наш собор отличает устремленность ввысь, которая оказывает лично на меня невероятное по силе вдохновляющее воздействие.
Шпиль с крестом был восстановлен в 2010 году, а до этого знаменательного момента на протяжении более сорока лет здание стояло «обезглавленным».
Хорошо помню январский день, когда специальная техника поднимала шпиль на высоту более шестидесяти метров.
Шпиль стоял на земле и должен был вот-вот совершить свое восхождение к вершине – туда, где его не сможет потрогать никто. Моя мама сняла теплые перчатки, прикоснулась к металлическому покрытию и сказала, что теперь ее прикосновения навсегда останутся на нем. Я сделала то же самое.
Каждый раз, проходя мимо кирхи, я вспоминаю этот трогательный эпизод.
Как и у православных, на территории нашего прихода располагается не только кирха, но и комплекс построек 1880-х годов (дом притча, сторожка, капелла), а также ограда с воротами 1892 года.
Рядом с бюро пастора размещена доска объявлений.
В 1892 году по проекту известного архитектора Ф. Шехтеля была построена капелла. В 1990-е годы, пока шел ремонт в соборе, богослужения проводились в ней, и сейчас она используется по своему прямому назначению.
За капеллой видно здание из красного кирпича – это моя любимая историческая библиотека.
Между капеллой и собором нет литургических различий, то есть все церемонии и таинства могут в равной степени совершаться в обоих помещениях.
Внутри собор устроен так же, как устроены все христианские культовые сооружения.
Сначала прихожане попадают в притвор, где расположено место администратора, туалеты и ряд вспомогательных помещений.
Да, туалет является обязательной частью, поскольку с переполненным мочевым пузырем сидеть на богослужении некомфортно и вредно.
Над входом в основное помещение (оно называется нефом) находится орган.
Наш орган, выпущенный известной немецкой фирмой Э.Ф. Валькера и имеющий 42 регистра, имеет длинную историю, о которой я писала ранее.
С 1892 года это один из лучших в городе концертных инструментов, но в наших богослужениях он аккомпанирует пению хора и прихожан. Я настолько привыкла к его звукам, что не представляю богослужения без органа и не воспринимаю его звучание как концертную музыку.
Для меня он неотъемлемая часть того, что ощущается как вера.
Основная часть помещения называется центральным нефом, а то, что расположено по бокам, соответственно – боковыми нефами.
Прихожане могут свободно перемещаться в любых направлениях и занимать те места, которые им больше нравятся.
Я предпочитаю садиться с краю, но иногда выбираю последние ряды, иногда – место ближе к алтарю. Многие имеют «свои» места, однако все это очень условно: если вы случайно займете «чужое» место, вам никто не скажет ни слова.
Напротив входа размещается алтарная часть; ее оформление типично для лютеранских церквей: алтарь с Библией, распятие, картина, витражи.
Все, что вы видите, в точности воссоздает исторические интерьеры.
Справа над алтарем установлена кафедра проповедника.
Проповедь входит в распорядок каждого богослужения. Она читается на современном русском языке, всегда содержит в себе не нравоучение, а логичное развертывание мысли, и побуждает к размышлениям.
С проповедью к прихожанам может обратиться и архиепископ (на фото), и викарий.
С противоположной входу стороны (рядом с алтарной частью) располагается апсида, в которой проходят детские богослужения, встречи пожилых прихожан и другие камерные мероприятия. В нее можно войти как из бокового нефа, так и с улицы.
Второе, на что обращают внимание впервые зашедшие в нашу церковь – книги при входе.
Это сборники песнопений, которыми мы пользуемся во время службы.
Каждый входящий берет сборник и распорядок богослужения, так что держать в голове ничего не нужно. По окончании службы прихожане возвращают книги на место.
Перед каждым богослужением на колоннах викарий последовательно выкладывает номера хоралов, которые будут исполняться в данное воскресенье.
Они хорошо видны с любого места.
Присутствующие на службе могут петь вслух или «про себя» (в зависимости от того, как они оценивают свои вокальные данные), но ноты и слова каждый держит перед собой.
Многие думают, что во время богослужения лютеране все время сидят. Это не так. Примерно половину службы мы проводим стоя, половину – сидя.
Когда садиться, а когда вставать, прихожане знают, но в качестве подсказки выступают стрелки, указывающие соответствующее направление.
Общая продолжительность службы – час с четвертью – полтора.
Вера – это духовный, а не физический труд, поэтому изнурительное стояние никак не приближает человека к Богу.
Кстати, до VI века верующие молились сидя, так что лютеране и католики – не первые, кто понял, что в церковь следует приходить за очищением души, а не болью в пояснице и тяжестью в ногах.
Третий момент – отсутствие торговли и любых платных услуг типа «записок», свечей и т.д. У нас ничего не продается и ничего не покупается.
Перед богослужением при входе кладется лист бумаги, на который верующие могут вписать имена тех, за кого, по их мнению, следует помолиться всей общиной. Разумеется, никакого денежного эквивалента у коллективной молитвы нет.
Во второй части воскресного богослужения, после объявлений, касающихся всех прихожан, выделяется три-четыре минуты на сбор пожертвований.
Жертвовать (и какую сумму) или нет - каждый решает сам.
Все организовано очень просто: вдоль рядов проходят два члена общины с небольшими бархатными мешочками, и желающие опускают в них монеты или купюры.
Они никогда не задерживаются перед сидящими людьми, не смотрят на них с надеждой или укором, так что ни у кого не возникает ни малейшего неудобства.
Каждое воскресенье ответственный за сбор пожертвований человек объявляет точную сумму денег, собранную в прошлый раз. Обычно она находится в диапазоне от двадцати до сорока пяти тысяч рублей.
В среднем не в праздничный день на богослужении присутствует порядка ста пятидесяти человек, но это не значит, что можно вычислить размер «среднего пожертвования» - каждый дает, сколько хочет, или не дает вовсе.
Четвертый момент – дресс-код, а точнее – его отсутствие.
Любой воспитанный человек знает, в чем подобает приходить в общественные места, но предписаний по длине подола или наличию головного убора у нас нет.
Все эти формальности, превращающие веру в театрализованное действие и низводящие ее до собрания ритуалов, остаются за порогом.
Если дама желает надеть платок или шляпу, она ее надевает, но никто не обратит внимание на то, покрыта ли ее голова.
Пятый момент – дистанция между священнослужителями и прихожанами.
Я как-то писала, что она минимальна, и у лютеран служители церкви не считаются приближенными к Богу более, чем любой из верующих.
Богослужение проводят два-три служащих церкви, каждый из которых имеет определенный сан: архиепископ, епископ, пропст, пастор или викарий. У всех – специальное (высшее) образование.
Любой из этих духовных санов может быть присвоен как мужчине, так и женщине, и никаких ограничений на ординацию женщин в лютеранстве нет.
Общение прихожан и пасторов строится на общечеловеческих принципах. Никакого «прикладывания к ручке» и подобных ему чудачеств у нас не существует.
Я слышала, что к архиепископу полагается обращаться «Ваше Высокопреосвященство», но у нас почему-то все обращаются по имени-отчеству, и только в официальных речах по случаю какого-нибудь грандиозного торжества может проскользнуть упоминание высокопреосвященства.
Никаких «ваша милость», «ваша светлость», «батюшка» в нашей церкви я не слышала ни разу, да и к чему эти искусственные барьеры? Уважение проявляется не в форме обращения, а в готовности обсуждать личные вопросы, прислушиваться к мнению и следовать рекомендациям.
Итак, сегодня у нас День Реформации, и я спешу в церковь!
В текущем году протестантизму (и лютеранской вере) исполняется 504 года.