Погружение в историю школьного мира Карелии оказалось настолько увлекательным, что я не могу от него оторваться - использую каждую возможность посетить читальный зал и почитать книжки на эту тему.
Речь идет о 1920-х годах, когда в Карелии была установлена советская власть, а моя бабушка и ее младшая сестра стали ученицами. В посте про мои финские корни я писала, как была поражена, узнав, что близкие мне люди осваивали все учебные дисциплины не на русском, а на финском языке. Тогда я предположила, что им довелось учиться в школе с национальным уклоном.
Теперь все встало на свои места.
1920-е годы – время новой экономической политики. Это мы все хорошо знаем из школьного курса истории.
Любая смена экономического курса ведет к неразберихе и дополнительным лишениям (это мы знаем из собственного опыта). НЭП – не исключение.
В трудных условиях власти экономят на социальной сфере, в том числе – на финансировании школ. Сначала так и было: школы перебивались минимальными средствами и учили так, как могли.
К середине 1920-х годов, когда ситуация более-менее стабилизировалась, расходы на образование стали неуклонно расти. Наступил редкий для отечественной истории момент, когда они превысили управленческие и административно-судебные расходы. Основная часть денег стала выделяться государством, благодаря чему начальная школа (первые 4 класса) стала бесплатной.
Первой средней школой в 1920-е в Петрозаводске стала финская девятилетка. Кстати, это была единственная школа в городе, в которой подавляющее большинство учеников были пионерами и комсомольцами.
Преподавание в этой школе велось исключительно на финском языке.
В 1920-х годах полностью на финский перешли еще две школы – школа №2 и школа №14. В так называемой «русской девятилетке» финский преподавался как второй государственный язык с 3-го класса, причем на изучение финского и русского отводилось одинаковое количество часов – 5 в неделю.
К 1928 году ученики всех карельских школ в обязательном порядке изучали финский язык, а в 53% школ на финском языке велось всё обучение.
В 1929 году руководство республики официально утвердило финский язык в качестве единственного письменного и литературного языка карельского населения, в результате чего произошел поголовный перевод школьного обучения на финский язык.
Все это исчерпывающе объясняет, почему моя бабушка училась на финском и, естественно, свободно им владела в детстве и в юности.
В советском Петрозаводске подавляющее большинство детей посещало школьные занятия. Примечательно, что и до революции только треть детей Олонецкого края вырастала вне школы (в Петрозаводске – значительно меньше). Грамотность среди детей была нормой. Если сравнить число школ в начале ХХ века (413 школ) и в 1928 году (417 школ), то можно убедиться, что для обеспечения всеобщего охвата детского населения не требовалось значительного расширения школьной сети. Дальнейший рост числа школ связан с приростом численности населения республики.
Однако именно в 1920-е годы важнейшей задачей педагогики считалось развитие личности. Ради этого в начальной школе даже отменили предметное преподавание, заменив его комплексными программами. Оценки и систематические домашние задания были отменены, в обучении школьников 1920-х годов широко использовались краеведческие материалы. До 1926 года все карельские школы работали по национальным, а не по общероссийским программам.
Не буду вдаваться в детали, но скажу, что с экспертной точки зрения образовательные программы, которые использовались в школах Петрозаводска, и их методология - совершенны. Это было настоящее проблемное обучение, которое не только снабжает сведениями, но и развивает все психические процессы. Конечно, от учителей требовалось огромное мастерство и доскональное знание индивидуальных особенностей учеников.
Важно отметить, что обращение к личности ребенка не было советским ноу-хау. Эта идея была тщательно проработана в проекте реформы образования, созданном в 1915-16 годах под руководством министра народного просвещения П. Н. Игнатьева.
К слову, предметное обучение восстановили только в 1932 году, заодно заметно политизировав содержание гуманитарных дисциплин. Но в сторону финского языка никаких агрессий не направлялось – школьное обучение по-прежнему осуществлялось на финском языке. Только спустя три года в некоторых школах Южной Карелии часть предметов стала преподаваться на русском, и родители могли выбирать язык обучения. Правда, в связи с добровольностью выбора языка возникали проблемы: многие учителя слабо владели русской речью, что затрудняло преподавание.
О том, насколько успешной была русификация обучения, свидетельствует следующий факт: в 1940/41 учебном году в 206 школах Карело-Финской Советской Социалистической республики преподавание велось только на финском языке.
К сожалению, в 1920-е годы не все дети исправно посещали школу: пропуски занятий были связаны с высокой заболеваемостью, отсутствием сезонной одежды и обуви, а также с частым отвлечением детей для домашних работ. Думаю, что решение на время устроить детей в приют было разумным с точки зрения детских интересов.
Но вернемся к языку.
В том же 1932 году в Петрозаводске открылся Карельский государственный национальный театр. Вдумайтесь в это название: государственный и национальный. На каком языке он должен был работать, имея такой статус?
Если вы считаете, что на финском, то вы правы.
Государственный театр ставил спектакли исключительно на финском языке.
Первой постановкой стал «Разлом» Б. Лавренева. Автор приехал на премьеру и остался доволен увиденным.
Переход к русскоязычным спектаклям и школьному обучению на русском языке в Петрозаводске произошел в 1937 году – на пике террора. Тогда же произошло изъятие финноязычных учебников и было запрещено преподавание финского и на финском.
Как ни странно, но после Зимней войны позитивное отношение к финскому языку было восстановлено, и в школах возобновилось его преподавание.
К счастью, моя бабушка училась в период с 1922 по 1931 год, то есть закончила школу до наступления мрачного времени.
По окончании школы она приступила к работе, но вскоре была направлена на профессиональное обучение в Ленинград. Никаких мыслей о том, чтобы там «зацепиться», у нее не было. Закончив курс обучения, в 1935 году она с радостью вернулась в родной город, и если бы не большая любовь, случившаяся вскоре, она бы так и жила в Петрозаводске.
Вот такая история.