А вот, как подарить запоминающийся (в хорошем смысле!) подарок, я не знаю. Среди всех новогодних подарков, сделанных мне за целую жизнь, я запомнила как новогодний только один. Это была шагающая, или ходячая, кукла Нина.
Не могу сказать, что она шагала легко и безупречно, но при определенном положении левой руки и ноги эту куклу можно было вести по комнате (внутри имелся специальный механизм, который я с ужасом обнаружила несколько лет спустя).
Нину мне подарили на Новый 1973 год. Ее имя было указано на инструкции, и я не решалась ее переименовать, хотя оно мне никогда не нравилось.
Примерно за полгода до этого я вбила себе в голову, что «хочу куклу из Алма-Аты». Откуда взялась эта странная идея, и как в сознание 4-летней девочки проникла Алма-Ата, я не знаю.
Конечно, Нина была сделана не в Алма-Ате, а на московской фабрике игрушек, но Дед Мороз сказал мне, что Нина – из Алма-Аты, и я ему, разумеется, поверила. Известие о том, что она москвичка (и неизбежное разочарование), настигло меня много позже.
Как я уже сказала, передвигалась Нина не безупречно, но я была в восторге от ее светло-желтых волос, аккуратного носика, белых туфелек, надетых поверх белоснежных носочков, и серо-голубых глаз, которые в горизонтальном положении закрывались веками.
В зрелом (по кукольным параметрам) возрасте у Нины возник птоз верхнего века, и ее левый глаз уже никогда не был распахнут так же широко и наивно, как правый, но до этого момента ее взгляд был прекрасен.
А вот Нинины губы бантиком мне не нравились. Они казались мне бледными и обветренными. Этот недостаток со временем был мною исправлен с помощью ярко-красного лака для ногтей. Кстати, обветренность не была надуманной: от регулярного кормления на ее губах оставались царапины от игрушечных столовых приборов.
Если бы не эта причуда с Алма-Атой, я бы, наверно, не запомнила тот Новый год и подаренную мне куклу.
Для иллюстрации описываемых событий приведу фотокарточку того времени. Хотелось бы написать, что на снимке я с Ниной, но это не так. Это я, но с куклой, которую мне выдали в детском саду для фотографирования.
Нина была блондинкой, но черты лица очень похожи.
Когда я увидела эту фотокарточку, я была шокирована: вместо моей красной кофточки на мне была не-моя серо-голубая. С какой целью фотограф изменил цвет, я не знаю, но такое превращение произвело на меня сильное впечатление. С одной стороны, мне нравилось, что у меня появилась новая кофта, а с другой – я засомневалась, что моя красная кофточка так уж хороша, раз ее пришлось перекрасить.
Колористическому преобразованию подверглись и мои волосы (в реальности они были светлее), и мои глаза (они как раз были серо-голубыми, как «новая» кофта), и наряд куклы (он был намного ярче).
Не знаю, какого эффекта хотел добиться фотограф, но вряд ли он задавался целью омоложения модели. Однако факт остается фактом – фотография не вполне правдоподобно отражает реальность.