Совершенно очевидно, что и новая инфекция, обоснованно переполошившая весь мир и напомнившая ему о полной беззащитности перед вирусами, нашла свое место в языке.
Помните, как все начиналось?
Сначала мы называли новую напасть «коронавирусом» (я имею в виду разговорную речь, а не официальные документы), а официальное наименование «новая коронавирусная инфекция COVID-19» казалось нагромождением лишних слов, приписанных для придания веса.
Со временем эпидемиологическое просвещение масс сделало свое дело: все усвоили, что коронавирусы – многочисленное зловредное семейство с 55-летней историей, которое состоит не из одного десятка членов, и потому называть нынешнюю напасть обобщенным словом «коронавирус» неправильно.
Пока эпидемия полыхала за пределами России и воспринималась как фантастическая угроза, на ее тему циркулировали разнообразные шутки и анекдоты. Они казались весьма остроумными и вызывали смех, несмотря на то, что заболевание уже уносило тысячи человеческих жизней.
На том анекдотическом этапе многие называли возбудителя и заболевание «короной», и в этом названии тоже отражалось насмешливое отношение к неактуальной проблеме.
Потом до населения дошло, что слово «корона», или «corona», это отнюдь не головной убор, символизирующий власть, а название источника угрозы жизни, а слово «ковид», пришедшее на смену «коронавирусу» и «короне» - аббревиатура от «COrona VIrus Disease».
«Ковидными» стали практически официально называть и пациентов с соответствующим диагнозом, и больницы, оказывающие им помощь, и реестры, в которые эти пациенты вносятся.
Когда наступило время отрезвления и серьезного отношения к ситуации, все насмешки отступили на второй план, а на первый вышли страх и разнообразные механизмы его вытеснения из сознания.
Особенностью нынешней эпидемии является не только ее масштабность, но и утрата веры в медицину. Если раньше мы были убеждены, что врач знает, как лечить, и при его появлении проблемы со здоровьем могут быть устранены, то теперь мы чувствуем A) растерянность, охватившую профессиональное сообщество; B) нехватку ресурсов всех систем здравоохранения; C) полную или частичную неуправляемость текущей ситуации; и D) невозможность реального прогнозирования.
Все эти A, B, C и D создают огромное внутреннее напряжение, терпеть которое долго удается немногим.
И тогда на помощь человеку приходит язык, который легким движением … языка снимает с явления его устрашающие характеристики и превращает ужасный «ковид» в «Ковидыча» - этакого добряка, не способного никого обидеть.
Если с «ковидом» мы были вынуждены быть на «вы», то Ковидычу можно панибратски тыкнуть, указав его место в нашей жизни.
Разумеется, от такой трансформации тяжесть острой респираторной инфекции, вызываемой коронавирусом SARS-CoV-2, не становится меньше, но зато обывателю с Ковидычем за дверью жить легче, чем с SARS-CoV-2.
Нечто подобное – иллюзорное приближение и смягчение – было проделано с сознанием покупателей, когда одна торговая сеть назвалась Петровичем, ведь Петрович, так же, как и Иваныч и Сан Саныч – это что-то родное и безопасное. Владельцам компании не пришло же в голову дать торговому знаку, например, отчество Альбертович, ведь прорабы Альбертовичи встречаются намного реже, чем прорабы Петровичи.
Аналогично и Ковидыч – слово, которое я все чаще слышу не только от обывателей, но и от врачей. Оно призвано понизить тревогу и эмоциональный регистр и помочь сохранить спокойствие в сложной жизненной ситуации.
Добавляя к английскому корню русские суффиксы и приставки, ковид превращается и в Ковидыча, и в «ковидло», и в «ковидобесие» - в зависимости от мировоззрения и уровня личной ответственности говорящего.
Вот такая языковая эволюция…