Поблизости от нашего дома есть сад, который мне особенно дорог. Сейчас он называется Садом имени Баумана.
В первые два года своего существования сад именовался в честь красной календарной даты – Сад имени Первого мая. Как по мне, так это название лучше нынешнего, поскольку у Николая Эрнестовича Баумана мне нравится только отчество.
Моя душевная привязанность именно к этому саду связана с семейной историей: в 1930-е годы мой прадед работал в нем садовником. Учитывая несколько фактов, можно считать его профессиональный выбор неслучайным: фамилия прадеда была Садовничий, жил он с женой и тремя детьми в Старосадском переулке. Ну, кем еще работать, кроме как садовником?
И вот на днях, согласно расписанию, установленному властями для добропорядочных горожан, я в него и отправилась – впервые после возобновления свободного посещения сада, которое состоялось 1 июня.
Сейчас на входе стоит специальный человек, проверяющий наличие масок, а потоки входящих и выходящих строго разделены, хотя пока я была в саду никаких потоков в нем не было – только я, три бегуна-любителя и две дамы с собачками.
В обычное время здесь много физкультурников, детей и сопровождающих их взрослых, но пока детские и спортивные площадки закрыты, в саду – тишина и благодать!
Городским садом это место стало в результате слияния 4 городских усадьб (естественно, без согласия их хозяев), то есть наш сад – это 4 сада, что заметно, если внимательно смотреть по сторонам.
Например, в усадьбах Рыбинского и Долгоруковых сады были разбиты в регулярном стиле. Этот четкий, геометрический дизайн сохранился до сих пор; таким он был и при моем прадеде.
На скамейках пока сидеть нельзя, чтобы не прицепить к штанам коронавирус.
Но утомленный прогулкой господин всегда найдет горизонтальную поверхность для отдыха.
В регулярном стиле оформлена лишь часть сада (примерно половина его площади).
А вот золотопромышленнику Стахееву нравился пейзажный стиль, и его сад напоминал уголок естественной природы. Полагаю, что выбор стиля определялся не только личными предпочтениями, но и стремлением следовать моде, а пейзажный стиль был главной тенденцией паркового искусства Франции и Англии того периода. На них и ориентировался владелец усадьбы.
Для придания своему саду особого изящества Стахеев заказал декоративный грот. В пещере предполагалось вести беседы, а в беседке, установленной на вершине насыпного холма – размышлять и обозревать окрестности (наверно, и соседские дома и сады хорошо было видно).
На западном склоне грота и сейчас можно увидеть ступенчатую террасу.
Ныне ступени выглядят неухоженными, а двести лет назад они спускались к небольшому бассейну и бронзовой девушке с лебедем-фонтаном в руках. Рядом с гротом для усиления эстетического эффекта были установлены скульптуры, символизирующие времена года.
Сейчас ни беседки, ни скульптур нет, но сохранился грот, в который нельзя зайти из-за его аварийного состояния.
На центральной аллее сохранилось много деревьев, когда-то посаженных садовниками Голицына (он купил усадьбы Рыбинского и Долгоруковых и был их последним владельцем).
На месте усадьбы купца Прове сейчас концертная эстрада (она здесь давно – с 1930-х годов), кафе и прочие приятные места. И эта часть сада полностью сохранила свою планировку. Когда я брожу по всем этим дорожкам, я как будто гуляю по тем прежним владениям и вижу растения, которые когда-то, возможно, посадил мой прадед.
Все эти липовые и тополиные аллеи существуют здесь не одно столетие, и эти деревья, разумеется, были предметом заботы Андрея Корнеевича Садовничего.
Была ли здесь в 1930-е годы эта замечательная пергола, я не знаю, но всякий раз, когда я бываю в саду, я с удовольствием прогуливаюсь по этому зеленому тоннелю.
Сейчас тут работает много новых садовников, так что дело Садовничего из Старосадского переулка процветает.
