Пианист играл виртуозно, но до этого публике пришлось минут десять потомиться в ожидании начала мероприятия.
Не знаю, было ли это томление запланированным, но ждали все спокойно, без возмущения, понимая, что исполнитель прибыл издалека – из Майами, и мог не успеть завершить последние приготовления.
В качестве компенсации за ожидания или просто так конферансье объявил, что по окончании концерта в фойе будет организована «автограф-сессия».
Исполнитель, по сути, «наш человек»: родился и вырос в Москве, но лет десять назад вывез свой талант на далекий американский берег, где приобрел мировую известность и стал многократным лауреатом. С тех пор у нас он – гастролирующая звезда.
Но это все мелочи, ведь главное, что играет виртуозно!
Поначалу все шло по классическому сценарию: артист выступает, публика внимает.
Мы сидели в наилучшей позиции, когда не только отлично слышна музыка, но и видны руки, ее создающие. Я люблю видеть процесс, поэтому предпочитаю первый ряд балкона.
Глядя на стремительное движение пальцев пианиста, я невольно вспомнила свою музыкальную школу и по-обывательски восхитилась тем, как пианисту удалось выучить наизусть такой колоссальный объем музыкального материала! Выучивание наизусть всегда было моей самой большой проблемой…
После двух произведений, исполнение которых вознаграждалось бурными аплодисментами, пианист из Майами неожиданно взял в руки микрофон и обратился к залу: «Я играл в этом зале десять лет назад. Спасибо за теплый прием. Но он слишком теплый. Точнее – слишком шумный». Растроганная публика слегка смутилась, но зааплодировала…
Сверкнув золотой оправой и загадочно улыбнувшись, пианист продолжил тоном учительницы, которая готова выйти из себя и едва удерживается в рамках дидактических принципов: «Слишком шумный. Да. Давайте немножко потише. Нет, множко. Давайте множко потише!».
Я предположила, что сейчас прозвучит архисложное произведение, исполнение которого требует предельной сосредоточенности, хотя и подумала, что тут вам, знаете ли, не Майами, где зрители сидят, не шелохнувшись.
Здесь климат иной, и соотечественники позволяют себе и кашлянуть ненароком, и поерзать неловко.
Признаю: один зритель не отключил звук мобильного телефона. Но стоило ли из-за одного недотепы делать замечание всем зрителям?
Пристыженная публика опустила глаза, пианист вернулся на свое рабочее место и концерт продолжился.
Сначала я не поверила тому, что слышу, но потом поняла: да, это она! «Фантазия» Моцарта (ре-минор, номер 3), которую я играла на выпускном экзамене в музыкальной школе! Это было более тридцати лет назад, но тоже было наизусть и в правильном темпе.
Наберусь честности и скажу: лауреат из Майами играет фантазию ре-минор лучше, чем я. Он исполняет музыку, а я исполняла ноты.
Мои пальцы невольно вспоминали каденции и пассажи, которые они воспроизводили несколько десятилетий назад, а в памяти оживали наиболее драматические моменты подготовки к выпускному экзамену.
Всю фантазию ре-минор я просидела неподвижно, боясь, что взмах моих ресниц вызовет потоки воздуха, могущие рассердить лауреата.
Как порядочные зрители, антракт мы провели в фойе в обсуждении впечатлений от услышанного. Моим основным впечатлением, конечно, было впечатление от фантазии.
В начале второго отделения две зрительницы, восхищенные игрой лауреата, преподнесли ему цветы – каждая по букету из трех огромных роз. Обычно публика осыпает артистов ботаникой в конце отделения, но я не вижу ничего ужасного в том, что наш исполнитель был осыпан в начале.
Я не вижу. А он увидел.
- А вы что – уже собираетесь уходить? Почему дарите цветы в начале? – упрекнул зрительниц исполнитель, пытавшийся выглядеть остроумным.
Зрительницы смутились и быстренько заняли свои места в партере.
Лауреат положил розы на рояль, снова взял их в руки, переложил по-другому и, раздосадованный, взял микрофон для продолжения шутки: «Получается четное число! Ни у кого больше нет букета?».
С первого ряда сорвался зритель с букетом, а вслед за ним – второй.
Небрежно взяв букет из рук более проворного зрителя и отмахнувшись от букета того, кто подбежал вторым, лауреат соорудил на рояле нечетную цветочную композицию и продолжил играть.
Публика в умилении аплодировала артисту, а я снова подумала, что тут вам все-таки не Майами…
Весь этот юмор исполнителю можно простить, потому что с основной задачей – исполнением произведений – он справлялся виртуозно.
Когда вся программа концерта была реализована, зал разразился овациями. Я тоже, конечно, аплодировала, но не так фанатично.
Приняв овации за нежелание расходиться, пианист потоптался по сцене и спросил: «Ну, что вы от меня хотите?».
Зрители не сразу сообразили, что им предложено сделать заказ.
Сообразив, они стали выкрикивать разное: кто просил Листа, кто – четырнадцатую фортепианную сонату Бетховена, часть которой известна под названием «Лунная».
- Нет, вы что, серьезно?! «Лунную» сонату?! – демонстративно удивлялся лауреат, разочарованный музыкальными предпочтениями публики.
- «Лунную»! – кричал партер.
- «Лунную» сонату?! Ну, «Лунную» так «Лунную»…
Не знаю, что надеялся услышать зал: произведение целиком или только первую, наиболее популярную, часть, но артист исполнил все.
Разумеется, блестяще и наизусть, поразив меня вторично (я могла сыграть вторую и третью части сонаты только по нотам).
Получив добавочную порцию оваций, артист решил не покидать сцену и проникновенно заиграл «Подмосковные вечера», которые публика робко подхватила нестройным пением…
На «автограф-сессию» мы не остались.
Я – не музыкант, и в музыке не разбираюсь. На фортепианные концерты хожу так, как хожу всюду - как кухарка, поэтому мое резюме не претендует на глубину и объективность.
Резюме: концерт мне очень понравился, но тут вам точно не Майами. Или Майами? Как думаете?
Тут вам точно не Майами. Или Майами? Как думаете?
Тут не Майами
5(13.5%)
Тут - как в Майами
1(2.7%)
Майами тут вообще не причем
31(83.8%)
