Гениальный, выверенный до буквы текст Островского актерами исполняется легко и естественно – так, будто актерам и зрителям посчастливилось переместиться в московский быт последней четверти девятнадцатого века.
Декорации – в традициях классического русского театра! На сцене – не драма, пробирающая зрителя до глубины души, а комедия, в которой случается самое главное, ради чего продолжается жизнь – победа добра над злом.
Когда я смотрела эту пьесу в школьные годы, векселя, проценты, капиталы, ссуды и прочие атрибуты капиталистического образа жизни воспринимались как глубоко чуждые элементы. Власть денег, раболепие перед теми, в чьих руках тугой кошелек, казались пережитком далекого прошлого, навсегда канувшим в вечность. И вот – пожалуйста: всё, что происходит на сцене, вновь стало актуальным, понятным и животрепещущим!
Коварный расчет, моральное давление, финансовая зависимость, желание быть счастливой с легким оттенком феминизма – всё это реанимировано из вечности и вынесено на подмостки.
Удивительно, что несмотря на несовременное звучание диалогов, взаимоотношения кажутся исключительно современными, и все, происходящее на сцене, воспринимается зрителями с живой непосредственностью.
Зал – вот что поразило меня больше всего. Ни блистательная актерская игра, ни изумительные декорации, а зал – зрители, которые смотрели на Россию конца 1870-х с вершины 2019 года.
То, какой искренний отклик в сердце зрительного зала нашла победа гордой бедности над заносчивой и наглой обеспеченностью, заставляет задуматься… Гордой бедности зрители легко прощают и неочевидность нравственного выбора, и некоторую житейскую хитрость, поскольку большинство сидящих в зале знает, что такое «приспосабливаться» (в невинном смысле этого слова).
Когда «хозяин жизни» Ермил Зотыч Ахов встал на колени перед хорошенькой, но самостоятельной женщиной, отдавшей предпочтение не его неограниченным финансовым возможностям, а чувству собственного достоинства, народ в зале замер. Над партером, амфитеатром и ложами повисла напряженная тишина, потому что те, кто не знал наперед, чем завершится действие, не могли поверить, что деньги уступят место чести.
Неужели могущественный человек, привыкший отворять все двери ногами, не получит желаемое? Нет, не получит. И все потому, что не все коту масленица, бывает и великий пост…
Грубая власть денег – вот, от чего устал народ, он же - зрительный зал. И когда эта власть оказывается свергнутой – пусть в масштабах одной купеческой семьи – зрители ликуют как дети и рукоплещут не только актерам, но и неожиданной свободе.
