Ее земная жизнь завершилась 24 декабря, но ее последствия продолжаются. Пока продолжаются…
Пару недель назад, проверяя истории болезни, я неожиданно отметила для себя, что ее записи (как детского психиатра) встречаются с прежней частотой – пациенты, которых она осматривала и вела, еще продолжают получать лечение или ожидать госпитализации. Видеть ее фамилию и подпись – привычно и естественно. Читать ее записи – тоже привычно и естественно. Все эти записи создают иллюзию: Саша жива и продолжает работать.
Конечно, я понимаю, что задать уточняющий вопрос уже не получится, но иногда возникает мимолетное ощущение: можно поднять трубку, набрать ее четырехзначный «местный» номер и спросить про какого-нибудь мальчика или девочку: мол, что у него с эмоциональной сферой, или есть ли потенциал, по ее мнению? Иллюзия доступности и возможности протянуть руку и пообщаться с Сашей…
Когда на очередной врачебной комиссии, в состав которой Саша никогда не входила, мы обсуждали один клинический случай, вопрос «а кто его смотрел как психиатр» и ответ «Александра Олеговна» прозвучали абсолютно буднично. Мы и раньше уточняли, кто именно из докторов поставил диагноз, читали описание психического статуса, и теперь продолжаем делать то же самое, и Саша остается невидимым участником наших совещаний – именно так, как и раньше.
Зачитывая результаты обследования, заведующий так же буднично, как и в декабре, говорит, что «Александра Олеговна рекомендовала то-то и то-то», и мы воспринимаем ее рекомендации как живой и важный аргумент для принятия решения и как будто подразумеваем возможность уточнить у нее какие-то детали. Получается, что Саша продолжает работать с нами, влиять на решения врачебной комиссии!
В регистратуру регулярно приходят пациенты, которые записаны к ней на прием (у нас запись – на два месяца вперед). Весь февраль они будут идти к Саше, их, разумеется, примет другой доктор, но идти они все равно будут к ней. Потом наступит март, и таких пациентов больше не будет. Никогда.
Проходя по коридору детского отделения, на уровне ее кабинета я ловлю себя на совершенно бессмысленной мысли «Саша еще тут» (если иду днем) или «Саша, наверно, уже ушла» (если вечером). В то же мгновение осознаю, что Саши там нет, но… уже поздно.
Да, Сашины записи еще рассматриваются на врачебной комиссии и определяют чьи-то перспективы, но на днях я заметила, что они встречаются в историях болезни все реже и реже. Так хочется объяснить их малое количество очередным отпуском или больничным… Так хочется задержать ее присутствие! Так хочется, чтобы она оставалась участницей всего, что у нас происходит…
Но как, как это сделать? Не выписывать пациентов, которых она обследовала, чтобы продолжалось ее участие в общей работе? Абсурд.
У меня ощущение, будто она еще среди нас, но скоро ее тут не будет.
А ее уже нет… И принять это не получается.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →