Нет у меня каких-то особенных слов, и тем не менее я о ней пишу. Пишу, потому что не писать и не говорить о Саше - тоже сложно. И вообще молчание бывает не менее банальным, чем слова.
В воскресенье я побывала на очередных похоронах, третьих за последние две недели. Возможно, эта новая потеря стала «последней каплей», заставившей заговорить.
Человек, с которым мы попрощались в воскресенье, был моим старшим коллегой (я несколько лет преподавала на кафедре, которую он возглавлял). Наше знакомство было очень необычным: Валерию Федоровичу поручили кафедру клинической психологии, но преподавателями не обеспечили, и вот он, будучи человеком активным, веселым и неунывающим, стал сам добывать себе кадры. Не знаю, кто порекомендовал ему обратиться ко мне, но однажды дверь моего кабинета распахнулась (я тогда работала медицинским психологом в детской психиатрической больнице) и незнакомец, стремительно вошедший в кабинет, встал на одно колено.
- Будьте моим преподавателем, - воскликнул Валерий Федорович, - скажите «да», пожалуйста!
Разумеется, сначала я сказала «да», а потом уточнила все детали: кто, откуда и почему.
Мы работали вместе несколько лет, но и после того, как я ушла с кафедры, наше сотрудничество и простое человеческое общение продолжались. На одной из последних конференций мы случайно ввязались в дискуссию по поводу инклюзии. Помню, как дружно мы засыпали оппонентов «железными» аргументами, после чего Валерий Федорович заметил: «Жаль, что мы с тобой не работаем вместе. Но ведь это можно легко исправить!».
Валерий Федорович был очень хорошим человеком: легким на подъем, общительным, искренним. И то, что он был профессором и доктором медицинских наук (по специальности он – детский психиатр), никак не уменьшало его доступность и открытость в общении. Он прожил 76 лет, в последние годы болел (незаметно для окружающих), но меня все равно не отпускает ощущение, что он умер молодым – таким подвижным и оптимистичным он был…
А Саша болела всего четыре дня и умерла 30-летней. В среду 19 декабря мы обсуждали рабочие моменты и предстоящий корпоратив, а в среду 26 декабря гроб с ее телом был опущен в могилу на небольшом кладбище в Новой Москве. Тогда я впервые увидела ее маму и поняла, откуда у Саши такой замечательный характер, такой свет в душе и такая сила воли.
Уже после похорон коллега, который тоже очень переживает Сашин уход, переслал мне звуковое сообщение, полученное от Саши, когда она лежала в больнице. В тот день показатели состояния ее здоровья вызывали тревогу, но надежда на выздоровление была практически безусловной, и мы представить не могли, что через пару дней Саши не станет.
В декабре мы запланировали провести акцию «Тайный Санта», то есть каждый сотрудник должен был принести на коллективный праздник подарок для коллеги, который ему «достался» в качестве одариваемого. Саша прислала сообщение, в котором просила зайти в ее кабинет, взять подготовленный ею подарок и положить его «под ёлочку» для того, для кого она была «тайным Сантой». Тот, кому достался ее подарок, до сих пор не знает, что его приготовила Саша…
За некоторое время до трагических событий к Саше на прием была записана мать с ребенком, но прием пришлось отменить из-за того, что Саша приболела (тогда – совершенно безобидно), поэтому накануне матери позвонили, принесли извинения и предложили явиться с ребенком на следующий день. Женщина отказалась приходить в другое время к другом доктору и настаивала, чтобы ее переписали «к тому, из-за кого отменилась консультация, чтобы высказать ей в лицо всё, что я о ней думаю». Свободное время в записи к Саше было только три недели спустя, но мать настаивала на своем, отказываясь от других дат (у другого психиатра), которые ей предлагали.
Несмотря на то, что ее записали так, как она требовала, и ситуация казалась урегулированной, эта женщина написала жалобу, обвинив нас в том, что ее ребенку отказывают в медицинской помощи. Разумеется, о том, что она сама предпочла прийти через три недели именно к Саше, заявительница не упомянула. И вот в ту среду, в последний рабочий день в Сашиной жизни, эта мать явилась на прием. Конечно, я волновалась, что она устроит скандал (судя по тексту жалобы, основания для опасений имелись), после которого Саше нужно будет продолжать прием других пациентов, и поэтому после приема уточнила, как вела себя посетительница. К счастью, свое негативное отношение она выразила только мимически, воздержавшись от необоснованных обвинений. К счастью - потому что я бы никогда не простила эту мать, если бы она оскорбила Сашу в ее последний день.
Сашина страничка в Инстаграме – калейдоскоп фотографий маленькой дочки и небольшие заметки, в которых свет, добро и надежда. После 17 декабря там нет и никогда не будет ни записей, ни фотографий. Ее последний пост пронизан ожиданием любимого праздника, который случился у нас, но не случился у Саши.
Живите. Радуйтесь. Будьте счастливы. Жизнь продолжается вне зависимости от того, есть ли в ней Валерий Федорович, Саша… Она продолжится и без нашего участия в ней, но пока нам дают возможность поприсутствовать, живите, радуйтесь и будьте счастливы.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →