Со временем мать стала настолько ревнивой к успехам сына, что однажды столкнула с лестницы ненавистного отпрыска. С сыном жизнерадостная мать жить не хотела, так как ее подавляли его непрерывное брюзжание, мрачный вид и странные высказывания. Женщина была убеждена, что «манию величия и угрюмость» юноша унаследовал от отца. Сын практически разорвал с ней отношения, но восхищался и чтил память отца, особенно после того, как отец покончил с собой (упал из окна чердака в глубокий канал). Многие сочли, что суицид совершен в «припадке умопомешательства», наследственную склонность к которому можно было проследить в нескольких поколениях. Возможно, что именно поступок отца сформировал у сына представление о суициде как о поведении плохого игрока, который не умеет спокойно проигрывать и, получив «дурную карту, предпочитает бросить игру и в досаде встать из-за стола».
Из детства юноша вынес честолюбивые планы, бережливость, знание нескольких языков и мизофобию.
Долгие годы он педантично придерживался однажды разработанного режима дня, сторонился бытового общения, никогда не заводил домашнего хозяйства, был скуп в финансовых делах.
Из страха быть обманутым, сначала он не женился, а потом превратился в последовательного женоненавистника. К слову, глубочайшее презрение к женщинам не мешало вступать с ними в половые связи (видимо, с отвращением), предварительно очаровывая юных красавиц литературными познаниями. Успешное обольщение стоило дорого: в течение года ему пришлось лечиться от сифилиса. Год, проведенный в борьбе с болезнью, поубавил активность, но взрастил еще больший цинизм, склонность к ипохондрическим размышлениям и ненависть к противоположному полу, что было наглядно отражено в фундаментальном труде с незамысловатым названием - «О женщинах». Говорить о том, что он уважал мужчин, тоже нет никаких оснований. Собственно, и существующий мир он считал «наихудшим из миров». А могло ли быть иначе?
Низкорослый мужчина с большой головой, не терпящий никаких возражений, он уважал свои мысли, надеясь на их бессмертие, и любил себя, их носителя.
Всю жизнь он ничем не болел (кроме сифилиса). Солнечным апрельским днем он возвращался домой с обеда, и почувствовал тяжесть в области сердца. Приступы стенокардии повторились несколько раз в течение лета, а в сентябре к основному заболеванию присоединилось воспаление легких. В последние дни он стал общительным и сердечным, таким, каким его не видели никогда прежде. Утром 21 сентября он сел на диван, чтобы выпить чашечку кофе, и умер, окруженный портретами мыслителей. Смерть пришла к нему в библиотеке – самой просторной комнате его дома. Так завершился земной путь ранимого мудреца, чьим постоянным спутником было одиночество.
В его жизни не было ничего, кроме угрюмого разочарования, и его философия пессимизма отражала прожитую им жизнь.
На его могильной плите написаны только имя и фамилия, известные всем - ничего лишнего.