Вот и в воскресенье, сидя на концерте Датского симфонического оркестра, я не могла освободиться от своих обычных воспоминаний.

Ситуация, продолжавшаяся несколько секунд и носившая исключительно бытовой характер, произвела на меня такое яркое впечатление, что я помню ее практически во всех деталях – в отличие от концертов, которые мне посчастливилось посетить.
Причем я помню не только фактическую часть ситуации, но и те мысли и эмоции, которые в ней испытала. Конечно, именно благодаря этим эмоциям в моей памяти запечатлелся совершенно никчемный эпизод.
Мне – примерно лет восемнадцать-девятнадцать, я сижу на балконе первого яруса в предвкушении встречи с чудесной музыкой (какой и в чьём исполнении, я, разумеется, не помню). Огромный зал практически весь заполнен, я во всех подробностях уже успела рассмотреть и потолок, и спины партерных зрителей, и скупой текст на своем билете… Последние минуты ожидания кажутся бесконечными…
Звук мобильного телефона никто не выключает, поскольку до появления мобильных телефонов остается еще несколько лет.
Слева от меня сидит дама культурного вида, справа – место свободно. Внезапно начинается легкий переполох: на свое место (то, которое справа от меня) выдвигается полная женщина с объемной сумкой. Необходимости пропускать ее к нужному месту у зрителей нет (так устроен балкон), но вслед за припозднившейся зрительницей плетется выразительный шлейф чесночного запаха и деликатные любители музыки морщат нос, не произнося ни слова – так же поступаю и я.
Добравшись до своего стула, чесночная дама начинает устраиваться таким образом, чтобы получить все виды удовольствия: и акустическое, и телесное, и вкусовое. Последнее обеспечивается конфеткой, которую зрительница извлекает со дна сумки и нетерпеливо разворачивает.
И тут слева от меня раздается раздраженный женский голос: «Как Вам не стыдно?! Идете на концерт и наедаетесь чеснока!». Окружающие (в том числе и я) молчат, но эта молчаливая поддержка вдохновляет культурную даму слева на ряд упреков в адрес чесночной дамы справа. Я испытываю неловкость почему-то за них обеих, но вижу, что чесночная дама признает, что культурная зрительница права: она начинает прикрывать рот ладонью, но двукратная отрыжка предательски обнаруживает обеденные грехи…
Я не могу дождаться, когда же начнется концерт, потому что понимаю, что музыка разом прекратит эти выяснения. Но музыка молчит…
Устав быть предметов общественного осуждения, чесночная дама начинает оправдываться: мол, я сало и борщ ела, а что за борщ и сало без чеснока, это уже и не борщ, и не сало, а черт знает что такое!
В итоге, конечно, начался концерт, и к аромату переваренного чеснока мы постепенно принюхались, но эта сценка запечатлелась в моей памяти на несколько десятилетий! Не знаю, почему, но мне жаль обеих дам – и культурную, и чесночную. Мне вообще жаль людей. Люди – чрезвычайно слабые существа, которые не защищены ни от нападок себе подобных, ни от собственных пороков, и, пожалуй, второе представляет для них наибольшую опасность…
Сейчас, конечно, всё по-другому: чеснок никто не ест и замечания друг другу не делает. Сейчас самое серьезное преступление, которое может совершить любитель музыки – забыть выключить звук телефона.
Теперь в антракте публика не кидается в буфет, а стоит в фойе, обсуждая услышанную музыку.

Исполнители используют перерыв не для того, чтобы подучить партитуру, а с целью фотографирования.

В воскресенье я намеренно села на балкон первого яруса в надежде забыть ту давнишнюю историю, но не тут-то было: все детали в моей памяти живы и здоровы!

Буду ходить в «греческий зал» (непременно на балкон первого яруса!) до тех пор, пока он не прекратит ассоциироваться у меня с чесночной дамой!