Минимализм как лаконичность и точность выразительных средств мне нравится, хотя милые вещицы, исполненные филигранно и насыщенные тщательно проработанными деталями, мне нравятся тоже. Если отставить в сторону дизайн и обратиться к повседневной практике, то под минимализмом мы станем подразумевать такой стиль жизни, который подразумевает крайне ограниченное количество атрибутов бытия. Речь пойдет о простейших вещах: одежде, посуде, аксессуарах, мебели. Две блузки и двое штанов… Тарелка, ложка, чашка – из расчета по одному предмету на персону… Кровать и тумбочка… Одно кольцо, одна пара очков, один зонт, одна сумка… Примерно так выглядит минималистский стиль жизни.
Или так выглядит психическое расстройство?
Отвергая традиционные (для данной культуры) домашние библиотеки, гардеробные и столовые, человек добровольно и сознательно сводит перечень необходимых предметов до такого минимума, после которого начинается ничего. Это – еще минимализм? Или уже болезнь?
Иногда в его упрощенное до предела бытие случайно попадает «лишняя» вещь – человек пугается, испытывая страх привыкнуть к комфорту и красоте. Он гонит эти «излишки» прочь, восстанавливая душевное равновесие пустотой и одиночеством.
Я – за расхламление и свободное пространство, но не против функциональных и красивых вещей, без которых в принципе можно обойтись. Я против принципа жить только с тем, без чего совершенно обойтись нельзя. Мне кажется, что такой «минимализм» отражает глубочайшие внутренние проблемы, в первую очередь – стремление к сверхконтролю, который всегда проще обеспечить над небольшим количеством объектов. Аскетизм неизбежно распространяется на все сферы жизни (точнее – неизбежно в них начинает проявляться!): мыслительную, эмоциональную, коммуникативную.
Если достаточно одних штанов, то почему недостаточно одного человека для общения, одного дела, одного праздника в году, одной традиции, одного жизненного принципа и одного настроения?!
Когда человек методично вычищает свою предметную среду, считая, что каждая вещь – это либо оковы, могущие помешать бегству, либо «лишний рот», требующий внимания и ухода, говорить о стиле жизни уже поздно. На мой взгляд, это состояние, отражающее комплекс болезненных симптомов.
Никакой связи с объективными обстоятельствами, думаю, нет. Человек со здоровой психикой, который вынужден часто менять место жительства (например, жена военнослужащего), будет стремиться на каждом новом месте создать настоящий дом, а не филиал казармы. Со временем он овладеет искусством делать уют из ничего, а не убедит себя в том, что «больше одних трусов для счастья не требуется».
Думаю, что ответ на вопрос о нормальном и патологическом минимализме кроется в разграничении понятий «достаточно» и «минимально». Если стремиться к достаточности, то можно прийти к минимализму как к стилю жизни, а если сверхценной задачей становится максимальное упрощение (до предела, за которым под угрозой оказывается жизнедеятельность), то мир психопатологии примет «минималиста» в свои радушные объятия – причем очень скоро.