Наш вагон обслуживал проводник, внешне ничем не примечательный. Если судить о людях строго, то можно заметить, что он был недостаточного для своей роли роста, лысоват и, как казалось в начале путешествия, несколько неуверен в себе.
Как только поезд тронулся, с проводником случилось чудесное преображение: его движения наполнились особой грацией, его точные жесты говорили пассажирам о значимости исполняемых обязанностей и в каждом действии мужчины чувствовался профессионализм и уважение к своему делу. Проводник вел себя так, будто обеспечивал комфорт пассажиров экстра-класса, и вскоре я почувствовала себя не в обычном поезде, а в Восточном экспрессе. Пропуская пассажиров, следующих из купе к туалетным комнатам, проводник слегка наклонял корпус; когда пришло время вечернего чая, он переоделся в белоснежный китель и стал разносить горячие напитки в стаканах в подстаканниках, пританцовывая с удивительной ловкостью. Пылесосить коридор в белом кителе он, разумеется, не мог – для короткой уборки он переоделся в специальный укороченный халат. О предстоящих событиях – прохождении паспортного контроля, завершении остановки – проводник информировал нас с такой серьезностью, будто пассажиры – важные государственные персоны, которым ни в коем разе нельзя оказаться в неловкой ситуации.
Рядом со мной оказалась мать с двумя дочерьми: младшей девочке было на вид лет одиннадцать-двенадцать, старшей – около двадцати. Помимо вещей у женщины были сумки с провизией, и полдник, который мать с дочерьми организовала сразу после отправления поезда, плавно перетек в ранний ужин, который незаметно стал поздним ужином, далее – перекусом перед сном, вечерним чаем и т.д. Старшая дочь часто отклоняла предложения матери «скушать мандаринку или колбаску», зато младшая девочка охотно соглашалась на все. Интерес к еде, который она испытывала, уже начал сказываться на девичьем силуэте, и со спины девочка была похожа на тетушку, прожившую половину жизни. Если мать и старшая дочь легко залезали на верхние полки и наклонялись, чтобы поднять упавшую вещь, то младшая пассажирка испытывала значительные трудности всякий раз, когда требовалось совершать действие с участием не только жевательных мышц. То и дело я слышала ее жалобное «хочу пюрешку», «сосиску больше не хочу – хочу колбаску», а также предложения «давайте пожуем» и вопросы «скоро мы чай-то будем пить?». Сумки с провизией периодически взгромождались на стол, чтобы две пухлые детские руки отрывали в них очередное лакомство.
Утром второго дня путешествия девичье обжорство переполнило чашу сестринского терпения, и старшая дочь довольно резко сказала матери: «Скажи ей, чтобы перестала жрать». Мать что-то буркнула в ответ (я не расслышала), и старшая сестра обратилась напрямую к младшей: «Валя, хватит жрать!». Материнское сердце дрогнуло и вступилось за дитя – в том смысле, что «пусть ест сколько хочет». И в этот момент мимо спорящих пассажирок проходил наш элегантный проводник…
«Ребенок должен быть худым», - произнес он и учтиво улыбнулся.
Пожалуй, я с ним согласна.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →