За глаза некоторые знакомые называли Григория Денисовича странноватым, всякий раз искренне удивляясь тому значению, которое он придавал мелочам. Понять, как может быть мучительна неопределенность, не мог никто.
Между тем Григорий Денисович многим нравился как человек нравственный и щепетильный. Стремясь к совершению исключительно хороших поступков, он крайне редко шел на сделку с совестью, и каждый раз подолгу размышлял над своими проступками.
Хрупкий мир Григория Денисовича рухнул в день его триумфа: руководитель, давно знавший его как человека нравственного и ответственного, предложил повышение. Хороший и в меру амбициозный Григорий Денисович возрадовался неожиданно открывшейся перспективе, однако спустя пару часов перед его взором приоткрылась и неприятная ее сторона. Новое назначение требовало новых компетенций, большей частью которых Григорий Денисович обладал с детства, однако некоторые моменты требовали уточнения, которое было невозможно без личной встречи с руководителем. Григорий Денисович не любил быть назойливым по отношению к людям, но позволить себе быть назойливым по отношению к начальству он не мог категорически. Желая оставаться столь же приятным для руководства, как и раньше, он был готов отказаться от вожделенной должности, однако и отказ от щедрого подарка требовал определенной решительности и напористости.
Выбрав неприятность, казавшуюся меньшей, Григорий Денисович стал руководителем. К концу недели обнаружилось, что страх незаслуженно обидеть человека блокирует его административную прыть, и там, где стоило пойти на открытый разговор, Григорий Денисович предпочитал намеки, рассчитанные на проницательность и чувствительность оппонента. Старательно обходя острые углы, он принялся запивать обиды и оскорбления, которые ему приходилось проглатывать. Осудить обидчика и получить сочувствие от друзей он не мог по причине отсутствия таковых, а отправиться за советом и поддержкой к руководству, осчастливившему его новой должностью, мешал страх показаться назойливым.
К концу квартала Григорий Денисович сформулировал свою личную проблему: думал он одно, говорил другое, а чувствовал... Что чувствовал Григорий Денисович в последние недели? Ничего, кроме тревог и накопившихся обид. Пытаясь соответствовать усредненным стандартам, в светлое время суток он прикидывался веселым, а в темное время - тщательно анализировал все, что делал в светлое.
К концу отчетного периода Григорий Денисович уже не знал, что вызывало в нем главные нравственные страдания: невозможность отдавать приказания подчиненным или нежелание разочаровать свое руководство.
В пятницу вечером всегда щепетильный и со всеми любезный Григорий Денисович почувствовал, что держать высокую планку нравственно-стерильных отношений с людьми он больше не в силах. Готовясь к своему первому и последнему полету, он предупредительно оставил подробные письменные пояснения, преследуя лишь одну цель... Какую? Да не все ли равно, если Григорий Денисович, написав предсмертную записку, подошел к окну и…
Что сделал Григорий Денисович, подойдя к окну?
