В 1844 году всеобщий хохот вызвала статья, рассказавшая, что Останкинский дворец Шереметьева был выкрашен в цвет «нимфы во время зари». Вряд ли граф хотел выставить себя на посмешище. Во всяком случае, не в этот раз.
В той же статье упоминались такие вычурные названия как «цвет потупленных глаз», «цвет новоприбывших особ», «мечтательной блохи», «адского пламени».
Между тем те, кто смеялись над предшественниками, надевали панталоны цвета «бедра испуганной нимфы» и при этом даже не улыбались. А что смешного? Нас, конечно, развеселят и название цвета, и сами панталоны.
А цвет «райской птички»? Это всего-навсего легкий оттенок желтого цвета, который заменял насыщенно-желтый, считавшийся цветом измены. В 1828 году «Московский телеграф» (№22) дал по этому поводу разъяснения: «один из желтых цветов называют райской птичкой, потому что он похож на цвет крылышек и хвоста райских птичек».
Для модниц первой трети XIX века было важно не перепутать этот цвет с жонкилевым – цветом нарцисса и желто-коричневым – «последним вздохом Жако». Через сорок лет райские птички, нарциссы и вздохи Жако будут подняты на смех, а такие цвета будет велено именовать просто: «белокурые» (журнал «Модный магазин» №6,1863 год).
Любопытно, что цвета «саксонской зелени», «зеленый молодого попугая» и «английский зеленый» были светлее, ярче и чище, чем «русский зеленый». Двести лет назад любили зеленые оттенки, причем самыми популярными были «вердепомовый» и «вердрагоновый».
Кстати, цвет, в который строители покрасили Останкинский дворец, был золотисто-розовым. Его получали, смешивая красный кирпич с белой известкой. Таким и были нимфы во время зари.
Ну, все. Мне надо собираться на работу. Сейчас надену прюнелевую юбку, блузку цвета «жандарм», пальто - «вороний глаз» и выйду на бульвар. А вот красить губы в цвет «московского пожара» я не буду. Все-таки в психиатрическом учреждении работаю.
