При психологическом сопровождении родственников погибших характер информации еще более трагичен, а ее содержание понятно каждому. Получается, что знакомство человека с негативными сторонами реальности входит в мои профессиональные обязанности.
Казалось бы, что тут сложного? Вот - факт, вот - информация о нем; я их сообщу, а человеку остается этот факт просто принять и с этой информацией согласиться. Однако все не так просто.
На негативную информацию большинство людей реагируют не согласием, а отрицанием. И это совершенно нормально, то есть объяснимо.
Отрицание является естественным защитным механизмом. Сталкиваясь с серьезными трудностями, с субъективно неразрешимыми проблемами, потерями и утратами, люди обычно отрицают их одной из трех форм: отрицая сам факт, отрицая его значимость, отрицая его необратимость.
Отрицание самого факта (наличия заболевания, негативных перспектив, потери близкого) может варьироваться.
Относительно легкий вариант: родителю сообщили, что у ребенка имеется психическое расстройство. Чтобы упростить понимание сути отрицания, возьмем бесспорный пример: у новорожденного диагностировано генетическое нарушение, наличие которого очевидно и сомнениям не подлежит (допустим, родился ребенок с синдромом Дауна – заболеванием, которое известно каждому и без труда диагностируется). Отрицание этой психотравмирующей новости будет выражаться в том, что родители будут вести себя так, словно ничего неожиданного и экстраординарного не произошло. Они не будут обсуждать эту тему ни со своими родственниками, ни между собой. Так, как будто генетического синдрома нет. Так, будто большинство детей рождается с генетическими аномалиями. Так, будто они ждали появления именно такого ребенка, и здоровый младенец не входил в их планы.
Другой пример: диагноз шизофрении. Если диагноз установлен специалистами не по столь явным для самих родителей признакам, родители, как правило, не соглашаются с высказанным мнением, ищут других, «более квалифицированных врачей», уверяют себя и окружающих, что произошла ошибка и т.д. «Нет у него шизофрении!» - вот рефрен, который может проходить через всю их жизнь. «Нет, и не может быть!». Именно в этом «не может быть» и заключена суть отрицания: нет, потому что «у нас этого не может быть».
В экстремальной ситуации – в случае гибели близкого – отрицание факта выразится не только в словах «этого не может быть!», но и в сохранении жизни такой, какой она была при умершем. Как будто он в любой момент может вернуться... Человек, психологически отрицающий факт потери, продолжает звонить погибшему на мобильный, покупает ему еду, гладит рубашки. В самых тяжелых (болезненных) случаях он проводит несколько дней в квартире с умершим, прежде чем «замечает», что близкий мертв.
У психически здоровых людей отрицание факта может длиться некоторое время, но не до бесконечности. Здоровая психика постепенно принимает факт, что выражается в отказе от его отрицания.
Другая форма отрицания - отрицание значимости проблемы или потери. В случаях утраты человек убеждает себя в том, что не был так уж близок с умершим, в том, что не тоскует по нему, в том, что жизнь не претерпела никаких изменений. Возникает желание в короткие сроки убрать все личные вещи умершего, вынести все, что может причинить боль напоминаниями об утрате. Такое отрицание значимости приносит видимость облегчения страданий. Чтобы усилить защитный эффект, человек намеренно вспоминает недостатки умершего, перебирает в памяти былые конфликты, свои обиды, пытается возместить утрату другим человеком, убеждая себя в том, что «равноценная замена» найдена (скоропалительно женится, усыновляет ребенка), то есть делает все, чтобы уменьшить значение понесенной утраты.
В менее трагической ситуации (ребенку поставлен диагноз) родители обесценивают информацию, сопутствующую диагностике, отрицают возможность негативного прогноза, убеждают себя и свое окружение, что расстройство это всего лишь особенность (возможно, даже возвышающая ребенка над «простыми» сверстниками), что оно никоим образом не мешает «жить как все» и т.д. Родители популяризируют малейшие успехи ребенка, выдавая их за серьезные достижения, создают вокруг малыша условия, в которых «должен расти нормальный ребенок» (записывают на языковые курсы, устраивают в школу, с программой которых ребенок справиться не может).
Даже если диагноз ими принят, они не допускают до сознания серьезность положения. «Да, у него синдром Дауна (шизофрения), ну и что? Он ничем не отличается от остальных!» - вот формула отрицания значимости.
Кстати, общество оказывает на этих родителей двойное давление: с одной стороны, находятся те, кто дискриминирует пациентов, считая, что лица с психическими расстройствами должны быть ограничены в правах, изолированы и т.д., с другой стороны – есть большое число людей, поддерживающих теории «особенности», заявляющих, что заболевание является чуть ли не преимуществом и т.д. И то, и другое давление усиливает отрицание, существующее у родителей. Первое – как усиление сопротивления в ответ на давление, второе - по механизму поддержки. Страдают, как правило, только сами дети, имеющие нарушения (не получают адекватного лечения и реабилитации).
Отрицание значимости может продолжаться бесконечно.
Третья форма отрицания - отрицание необратимости. В этом случае человек старается доказать: все можно вернуть, восстановить, компенсировать, и нет ничего, чему нельзя было бы дать «обратный ход». Вследствие утраты ребенка может возникнуть желание немедленно родить «нового малыша», похожего на умершего. Крайне редко такие дети, произведенные на свет с особой миссией, становятся счастливыми. Им предначертана чужая жизнь, смысл которой – утешение родителей.
Другой вариант – увлечение оккультизмом, «вызывание духов». Собственно, культивирование мыслей о скорой встрече («мы скоро снова будем вместе»), о временном характере расставания тоже выполняет функцию отрицания необратимости. Ведь в потерях самым болезненным и непереносимым является слово «навсегда». Если мы находим способ, как уничтожить в сознании это «навсегда», мы получаем заметное облегчение. Такое ментальное преодоление необратимости - совершенно нормальный способ реагирования на стресс. Но только ментальное – без вовлечения других реально существующих людей.
При рождении больного ребенка отрицание необратимости выражается в постоянных поисках новых методов исцеления. Нередко этим поискам предшествует этап отчаянного поиска виноватых. Родителям, у которых появился больной ребенок, крайне важно восстановить свою самооценку, поэтому им крайне важно добиться признания того, что отклонение возникло не по их вине.
Родители убеждают себя и окружающих, что заболевание стало следствием врачебной ошибки. Таким образом, они пытаются восстановить свое «генетическое реноме», свою «генетическую полноценность» (это не мы произвели больное потомство – это в наш здоровый род вмешались негативные обстоятельства).
Независимо от формы, отрицание выполняет защитную функцию, устраняя травмирующие переживания из сознания.
Наносит ли оно вред – вопрос.