Вскоре появилась женщина с сыном. Сын выглядел лет на пятьдесят, его мать – соответственно. Женщина говорила очень громко; может быть, у нее снижен слух, я не знаю. Выяснив, «кто последний» (последней была я), пара села напротив меня, сын достал из сумки журнал, а я продолжила чтение.
- А зачем тут штамп такой дурацкий?
- Ма, не мни направление. Какой надо штамп, такой и стоит.
- Ну, я могу хотя бы спросить?
- Можешь.
- Она сказала, что надо еще к гематологу. Сегодня принимает.
- До скольки?
- До пяти, кажется. Но я сегодня не пойду.
- Почему? Ма, иди сегодня. Сдашь кровь и иди.
- Не пойду!
- А когда пойдешь?
- Завтра.
- Завтра я не могу с тобой ходить, ты же знаешь. Давай сегодня одним махом все сделаем.
- Не хочу.
- Ну, делай, как хочешь.
- Что они там так долго? Какой- то еврей зашел и застрял там.
- Ма, говори тише.
- Почему тише?
- Видишь, женщина книгу читает.
- Книги надо дома читать, а не в поликлинике.
- Ма, ну, я тоже читаю.
- Ты журнал читаешь, это другое дело. А книги надо дома читать.
В это время из процедурного кабинета вышел «еврей», который задержался там минуты на три больше, чем предыдущие пациенты. Когда он удалился на значительное расстояние, женщина продолжила свое громогласное комментирование.
- Я же говорю: еврей. Они все такие – хитрые. Зашел и сел на час.
- Ма, успокойся. Посиди молча.
- Не буду я молча сидеть. Пусть дома книги читает. А то сидит читает и очередь пропустит, а мы – за ней.
Я оторвалась от чтения (хотя уже давно, разумеется, не читала) и подняла голову. Взглядом мы пересеклись с сыном. Мне показалось, что ему неудобно, однако…
- Вы свою очередь не пропустите? Вы вообще за кем? – требовательно поинтересовался он.
«Ма» сидела, довольно поджав губы.