Еще несколько десятилетий назад производственная тема была одной из ведущих не только в советских газетах, но и в кинематографе, и с «досок почета» на прохожих испугано смотрели передовики разных производств. Главная сводка страны – программа «Время» - начиналась с рапортов о том, каким количеством добра пополнились закрома родины, и как стремительно повышаются темпы роста того, что росло, росло, но никак не приносило плодов.
Десятилетия дробились на пятилетки, пятилетки на кварталы, и котел трудовой энергии, кипя, выплескивал брызги. Потом все куда-то внезапно пропало. Котел перестал брызгаться, а передовики - гнаться за показателями.
Работа стала необходимостью, часто не осознанной, а вынужденной. Профессия перестала быть важной характеристикой человека, став зыбким фундаментом для зарабатывания денег.
Пребывание на работе многими стало восприниматься как пустая трата времени, особенно если оплата этого времени не соответствовала ожиданиям и потребностям работника. В производственной сфере произошел массовый регресс, который затронул, в первую очередь, психологические аспекты. Отношения человек-работа незаметно трансформировались в отношения раб–хозяин, независимо от формы собственности предприятия. Общество познакомилось с новой для себя массовой фобией – страхом потерять работу.
Дегуманизация производственной сферы выразилась в сокращении социальных «пакетов», легкости увольнения сотрудников, криминализации финансовых операций, сокрытии размеров зарплаты и многом другом. Рабочий процесс потерял перспективы, а цели сократились до получения быстрого дохода без гарантий, относящихся к завтрашнему дню.
Работники стали продавать себя тому, кто может их купить, независимо от соответствия характера труда имеющейся профессиональной подготовке. Работа перестала восприниматься как процесс, который может принести удовольствие сам по себе. То удовольствие, которое я всегда испытывала на работе, соответствующей моей специальности, наверно, большинству людей казалось бы избыточным. Мало того, что деньги получаешь - еще и удовольствие?!
Я всегда сочувствовала людям, которые смотрят на работу как на принудительную повинность, и трудятся в условиях, исключающих свободу, творческое самоутверждение и смысл. Единственный вопрос, который остался для меня открытым: почему они оказались в такой ситуации? Исключительно в силу объективных обстоятельств или сделав собственный выбор в пользу более простого и оплачиваемого?
Не думаю, что борьба за досрочное выполнение пятилетнего плана – удачный пример счастливой производственной жизни, но в этой борьбе хотя бы присутствовал эмоциональный смысл. Работа в статусе эксплуатируемого, да еще и не по специальности – это настоящее проклятие, у которого есть только одна положительная сторона: такое проклятие может сподвигнуть к овладению прекрасным хобби!