Моя дочка школу закончила, и уже десять лет я сильно далека от подробностей жизни нормального ребенка в стране знаний, а вот воспоминания из собственного школьного детства, дополненные моими взрослыми оценками далеких событий, иногда всплывают в памяти.
Теперь я понимаю, что образцом педагогической осторожности была наша учительница по географии Маргарита Александровна. Еще в те годы, когда школа жила по принципу «учитель всегда прав», она никогда не допускала высказываний, которые можно трактовать как попытку оскорбить ученика.
Маргарита Александровна ценила дисциплину и отступлением от нее считала все, что связано со звуком: реплики, вздохи, храп, смех. Особенно – смех. Видимо, смех ассоциировался у нее с началом бунта. Если кто-то начинал смеяться над чьей-то шуткой или случайно возникшим поводом, Маргарита Александровна произносила: «Смех без причины – признак кой-чего». Мы все понимали, что других вариантов, кроме «дурачины», под «кой-чего» не предполагается, но эту потенциально оскорбительную концовку пословицы Маргарита Александровна никогда не проговаривала.
А вдруг кто-то вздумает обвинить ее в том, что она обозвала ученика дураком? Не выйдет, товарищи! «Кой-чего» - это просто кой-чего.
Маргарита Александровна всегда держала руки скрещенными на груди (если только не возила указкой по географической карте). Это была ее привычная поза. Если кто-то из старшеклассников хотел изобразить географичку, было достаточно принять характерную позу, чтобы всем стало понятно, пародия на какой персонаж перед ними. Она любила медленно проходить между рядами, когда мы раскрашивали контурные карты, и каждый, около кого она приостанавливалась, начинал заштриховывать Албанию или Мексику с особой тщательностью. Иногда вследствие чрезмерной старательности высунув язык. Чем самозабвенней ученик заполнял цветом контуры чужого государства, тем строже велела Маргарита Александровна: «Аккуратнее, не мажь!».
Уроки географии мне нравились всегда. Теперь я понимаю, что не благодаря педагогическому мастерству учителя, а скорее вопреки ему. Мы последовательно и в строгом соответствии с программными требованиями изучали разные страны и экономику нашего обреченного государства, но уже тогда было понятно, что мир – шире и интереснее, чем описано в учебнике.
В самых отчаянных случаях, когда замечания про «признак кой-чего» не работали, Маргарита Александровна строго говорила: «Выйди в коридор и подумай!». Я так и не поняла, почему условия для подумать в коридоре были лучше, чем в географическом кабинете? Может быть, потому что в кабинете от мыслей нас отвлекал учитель?
В 9 классе между учительницей и учеником возникла конфликтная ситуация. Было очевидно, что географичка не права, но свою ошибку она никогда не признает. Мы были подростками, но не тридцатых годов, и потому решили отстоять свою позицию. Тогда это казалось принципиально важным. Исчерпав все пословицы и иные ресурсы педагогического шипения, Маргарита Александровна крикнула: «Выйдите в коридор и подумайте!». По ее расчетам, выйти из класса должно была два парня. Но мы вышли все. Встали и вышли.
Помню, с каким недоумением смотрела на нас Маргарита Александровна, как она расцепила руки и выводила ими круги, пытаясь дирижировать вышедшим из-под контроля классом.
Мы толпой весело бежали с пятого этажа на первый – навстречу свободе. До перестройки оставался ровно год.