За несколько месяцев до нашего приезда несколько сельских жителей (около 40 человек), объединенных общим верованием, приобрели автомобиль «Урал». Все лето они, не от кого не таясь, рыли подземное жилище, в котором намеревались укрыться от суетной жизни, а попутно – и от конца света, ожидавшегося весной следующего года. В течение полутора лет до этой отнюдь неполитической акции они стягивались из разных населенных пунктов в деревню, селились в заброшенных избах и неистово молились под руководством своего идейного вдохновителя Петра Кузнецова. Их тихая жизнь с негативным отношением к мобильной связи, номерным документам, светским развлечениям, алкоголю легко вписывалась в окружающий ландшафт, где кроме луж и грязи глазу особенно и зацепиться-то было не за что. Отказ от Интернета и телевидения вообще прошел легко, так как электричества в деревне давно не было. Не вписывался странный образ жизни только в сознание соседей, и потому они, страшно удивленные, регулярно затевали драки, убивали собак и готовили сход.
К тому, чтобы уйти жить под землю, будущие затворники тщательно готовились. Группа была разнородной по возрасту и социальному статусу; в нее входили и доктор наук, и строитель метрополитена, и крупный бизнесмен, и онкологически больная, однако работали все дружно и организованно. Единомышленники не только загрузили в вырытую на 3-метровой глубине пещеру газовые баллоны, но и перевезли туда на своем «Урале» тонны продуктов, литры меда, варенья, керосина. За месяц до намеченного срока они проводили «учения»: сидели по два-три дня на кладбище или уходили в лес. И все время молились.
В октябре община ушла под землю. Однако вход обвалили не сразу: 10 дней просто жили там, чтобы укрепиться в своем решении. Лидер группы в пещеру не спустился, сославшись на «особое предназначение» и необходимость поддерживать жизнедеятельность паствы извне. Кроме Кузнецова в селе осталось несколько единоверцев.
Сначала на одномоментное исчезновение 35 людей (в том числе – 4 детей) никто внимания не обратил. Однако через месяц в прокуратуру поступило заявление от дочери одной из пропавших. Кузнецова арестовали, он привел следователей к пещере, и через несколько дней прозвучало это чуждое для современного уха выражение - «пензенские сидельцы». Люди с поверхности стали требовать, чтобы затворники немедленно вышли из своего рукотворного укрытия, на что единоверцы ответили отказом, усиленным угрозой себя сжечь в случае насильственной эвакуации.
В психиатрической больнице нам предстояло обследовать двух пациентов – 40-летнюю Зою и 43-летнего Петра Кузнецова, которые были задержаны 17 ноября и направлены на экспертизу. Ждало нас и руководство области - обсудить вопрос о целесообразности штурма и/или привода Кузнецова на место события с целью установления контакта с затворниками.
43-летний Петр Кузнецов держался спокойно, благостно и уверенно. Он родился в здешних краях, в школе учился на отлично, окончил строительный институт, стал отцом, получил инвалидность по психическому заболеванию и до развода с женой жил в Пензе. После того, как брак распался, мужчина вернулся к матери в родное село, где «обрел веру», написал книги религиозного содержания и открыл молельный дом, в котором к нему уважительно обращались «отец Петр». После его возвращения село стало «Новым Иерусалимом», а повсеместная разруха обрела новый смысл.
Мы разговаривали с Петром несколько раз. На все вопросы он давал короткие односложные ответы, однако охотно вел многочасовые разговоры о религиозности и спасении, не отводя взгляда от собеседника. Увидев в коридоре линолеум с крестообразным орнаментом, отказался «идти по крестам». Одним словом, даже непрофессионалу было понятно, что пациент не без чудинки, но с харизмой. С учетом результатов экспертизы Кузнецов был признан невменяемым.
Неоднократно выезжали мы и на место событий. Журналисты и представители власти думали, что столичные психологи знают волшебные слова, которые произнесут, припав к переговорной трубе, и заставят общину покинуть свое подземное укрытие. Желательно - до дня выборов. Однако мы таких слов не знали, о чем сразу и предупредили многочисленных зрителей, оттесненных полицией на безопасное расстояние. Нашей основной задачей было выяснить, в каком состоянии находятся взрослые и дети. Эту задачу мы выполнили. А к переговорной трубе с воззваниями к братьям и сестрам и без нас припадали многие, однако ни братья, ни сестры на назойливые призывы не откликались. Они поддерживали в пещере приемлемый температурный режим, готовили простую пищу, болели, лечились и часами молились.
В молельном доме на поверхности оставались две женщины, Ольга и Валентина, а также муж и трое малолетних детей одной из них. С этими людьми нам также удалось пообщаться. Наедине и без спешки. Обычные верующие, каких по стране сотни тысяч.
Сама деревня, находящаяся в 170 км от Пензы, выглядела отчаянно убого. Ни дорог, ни света, ни одной трезвой души – только ямы, переполненные уличные туалеты, грязный снег и стаи голодных собак. В местном фельдшерском пункте – ободранные стены и гинекологическое кресло. Даже шпингалет от двери был откручен. Как снаружи, так и изнутри. Идешь по деревне, смотришь вправо, смотришь влево (хотя преимущественно смотреть надо под ноги) и становится ясно: здесь все равно, где жить – на земле или под землей. Разницы – нет.
После наших бесед с теми, от кого зависело дальнейшее развитие событий, «сидельцев» было решено оставить в покое, но под охраной (в первую очередь – от местных жителей). Выборы прошли организовано и дружно.
В феврале в пещере из-за упавшей свечи произошло возгорание, которое удалось потушить силами общины. В марте из-за паводков пещера частично обрушилась, что вынудило нескольких женщин выйти на поверхность. Спустя пару дней подземное жилище оставили еще полтора десятка человек, включая детей, которые были сразу осмотрены педиатром (никаких нарушений здоровья выявлено не было). Так и не дождавшись конца света, последние затворники вышли на поверхность 16 мая из-за возникшей угрозы отравления трупным ядом. Спасатели вынесли из пещеры два трупа: умершую от строгого поста сестру Марию и скончавшуюся от онкологического заболевания сестру Тамару.
Почему все это произошло, никто ответить так и не смог. Может быть потому, что деревня, в которой обосновались переселенцы, называлась Погановка? Из-за «поганого» оврага, в который местные жители сваливали отходы и падший скот. В СМИ чаще упоминалось поодаль расположенное село Никольское, однако описанные события происходили в деревне Погановка, бывшее название которой - Дуркино.